Читать книгу "Бумажный зверинец (сборник)  - Кен Лю"

– Раврр-са, – зарычал он, и этот рык напоминал что-то среднее между кошачьим мурлыканьем и шорохом газет.

Я вздрогнул, засмеялся и погладил его спину указательным пальцем, который начал вибрировать от довольно урчащего бумажного тигра.

– Чжэ цзяо чжэцзи, – сказала мама. – Это называется «оригами».

Тогда я этого не знал, но моя мама была особенной. Она дышала на них, чтобы они ожили, вобрав в себя ее дыхание. Это и было ее волшебством.

* * *

Папа выбрал маму по каталогу.

Однажды, когда я заканчивал старшие классы, я попросил папу подробнее рассказать мне эту историю. Он пытался тогда сделать все, чтобы я снова начал разговаривать с мамой.

Папа подписался на услуги знакомств весной 1973 года. Монотонно листая страницы, он проглядывал их, уделяя каждой не больше нескольких секунд, пока не увидел фотографию мамы.

Я никогда не видел этот снимок. Папа описывал его так. Мама сидела на стуле боком к камере. На ней был надет узкий зеленый шелковый чонсам. Голова была обращена к камере, поэтому длинные черные волосы красиво лежали у нее на груди и на плечах. Она смотрела на него глазами спокойного ребенка.

– Это была последняя страница каталога, которую я тогда просмотрел, – сказал он.

В каталоге говорилось, что ей исполнилось восемнадцать лет, она любила танцевать и хорошо говорила по-английски, так как родилась и выросла в Гонконге. Как оказалось, все это было неправдой.

Он написал ей, и компания начала передавать туда-обратно их сообщения. Наконец он вылетел в Гонконг, чтобы повидаться с ней.

– Сотрудники компании писали ответы за нее, ведь она ничего не могла сказать по-английски, кроме как «привет» и «пока».

Что же это за тип женщин – те, кто соглашается разместить свои фотографии в каталоге, чтобы продаться за деньги? Я, старшеклассник, думал, что довольно хорошо знаю обо всем на свете. Презрение позволяло чувствовать себя хорошо, бодрило, как бокал вина.

Вместо того чтобы вломиться в офис и потребовать назад свои деньги, он заплатил официантке в ресторане гостиницы, чтобы она побыла у них переводчиком.

– Я говорил, а она смотрела на меня, и во взгляде ее читались страх и надежда. Когда официантка начала переводить то, что я сказал, она медленно начала улыбаться.

Он улетел в Коннектикут и начал оформлять документы, чтобы она смогла переехать к нему. Я родился на год позже – в год Тигра.

* * *

По моей просьбе мама также сделала из оберточной бумаги козочку, лань и буйвола. Они бегали по гостиной, а Лаоху преследовал их и радостно рычал. Когда он ловил их, то давил до тех пор, пока из них не выходил весь воздух и они не становились просто плоскими, согнутыми листами бумаги. Затем я снова надувал их, чтобы звери могли побегать еще немного.

Иногда они попадали во всякие неприятности. Однажды во время ужина буйвол прыгнул в тарелку с соевым соусом (он, видимо, просто хотел поваляться в черной жиже подобно настоящему буйволу.) Я быстро вытащил его, однако темная жидкость уже довольно высоко поднялась по его ногам, впитываясь в бумагу. Ноги, размягченные соусом, уже не держали его, и он свалился на стол. Я высушил его на солнце, однако ноги после этого изогнулись, и он все время хромал, когда бегал. В конце концов мама обернула его ноги пищевой пленкой, чтобы он мог валяться, сколько ему вздумается (только, конечно, не в соевом соусе).

Еще Лаоху любил прыгать на воробьев, когда мы с ним играли во дворе. Но однажды загнанная в угол птица, отчаянно защищаясь, клюнула и порвала ему ухо. Он скулил и дрожал, когда я держал его, а мама склеивала ухо скотчем. Впоследствии он всегда обходил птиц стороной.

А однажды я посмотрел по телевизору документальный фильм об акулах и попросил маму сделать мне акулу. Мама сделала акулу, но та, вся такая несчастная, беспомощно шлепала по столу, пытаясь плавать. Я наполнил раковину водой и запустил ее туда. Акула весело нарезала круги в воде. Однако через некоторое время она полностью намокла и стала прозрачной, а затем медленно пошла ко дну, все сгибы разошлись. Я попытался спасти ее, но когда достал, то в моих руках был лишь размокший лист бумаги.

Лаоху поместил свои передние лапы на край раковины и положил на них голову. Опустив уши, он низко и утробно зарычал, и я почувствовал себя виноватым.

Мама сделала для меня новую акулу, на сей раз из фольги. Эта акула счастливо жила в большом аквариуме для золотой рыбки. Мы с Лаоху любили сидеть рядом с аквариумом и наблюдать, как акула из фольги преследует золотую рыбку. Лаоху, сидя на другой стороне аквариума, прижимал свою мордочку к стеклу, чтобы я видел его глаза, увеличенные до размеров чайных блюдец, и таращился на меня.

* * *

Когда мне исполнилось десять, мы переехали в новый дом на другом конце города. Две соседки пришли, чтобы поприветствовать нас. Папа принес им напитки и извинился за то, что ему нужно было уехать в коммунальную службу, чтобы уладить проблему со счетами, выставленными предыдущему владельцу.

– Чувствуйте себя как дома. Моя жена совсем немного говорит по-английски, поэтому, прошу, не думайте, что она невежлива с вами.

Я читал в столовой, а мама распаковывала вещи на кухне. Соседки довольно громко общались в гостиной, ни о чем особо не думая.

– Он, кажется, вполне нормальный мужчина. Непонятно, зачем он это сделал?

– В смешении крови всегда что-то не так. Ребенок выглядит недоделанным. Азиатские глаза, белое лицо. Маленький монстр.

– Думаешь, он говорит по-английски?

Женщины замолчали. Через некоторое время они зашли в столовую.

– Привет! Тебя как зовут?

– Джек, – сказал я.

– Ну, это не звучит совсем уж по-китайски.

Тогда мама пришла в столовую. Она улыбнулась женщинам, и они втроем стояли вокруг меня, улыбаясь и кивая друг другу, не зная, что говорить, пока папа не вернулся домой.

* * *

Марк, один из соседских мальчишек, пришел ко мне с фигурками героев из «Звездных войн». Световой меч Оби-Вана Киноби мог загораться, а сам Оби-Ван был способен махать руками и говорить тонким голосом: «Ощути Силу!» Мне совсем не казалось, что фигурка похожа на настоящего Оби-Вана.

Вместе мы смотрели, как он повторил свои движения пять раз, стоя на кофейном столике.

– Он может делать что-нибудь еще? – спросил я.

Мой вопрос вывел Марка из себя.

– Да ты посмотри, какая детализация, – сказал он.

Я посмотрел, какая детализация, и слегка растерялся, не зная, что на это ответить.

Марк был огорчен моей реакцией.

– Покажи мне свои игрушки.

У меня не было ничего, кроме моего бумажного зверинца. Я вынес Лаоху из своей комнаты. К тому времени он уже был значительно потрепан, заклеен и скреплен скотчем и клеем – признаки нашего с мамой многолетнего ремонта. Он больше не был таким ловким и уверенным в себе, как в прежние времена. Я усадил его на кофейный столик. За спиной, в коридоре, я слышал шажочки других животных, которые робко заглядывали в гостиную.